Что в имени тебе моем: скандал вокруг скорой помощи

Полная аудиторская проверка деятельности коммунального предприятия «Центр экстренной медицинской помощи и медицины катастроф» и требование волонтеров и бывших сотрудников созвать внеочередную сессию облсовета для отстранения от должности директора КП Виктора Забашты. Конфликт вокруг службы скорой помощи в Харьковской области достиг своего апогея.

Группа противников директора, который семь лет всех устраивал, заручилась поддержкой губернатора и требует немедленной расправы. Возникает вопрос: почему именно сейчас, а не месяц или два назад, когда ситуация с подготовкой к эпидемии была сложнее? И почему исключительно руководство коммунального предприятия «Центр экстренной медицинской помощи и медицины катастроф» вызвало такую критику со стороны волонтеров и активистов, а не руководство чернобыльской или специализированной 13-й больницы, где отказывались принимать пациентов, и не руководство 22-й инфекционной, где вопросы с обеспечением врачей были не меньшие. Наоборот, в этом случае активисты встали на защиту Нартова (прим. – главврача инфекционной больницы) и на сессии облсовета в июне, которая была очередной, и которую не нужно было специально созывать, вопрос о его отстранении даже не рассматривался. Кстати, тогда можно было бы и Забашту отстранить от должности, но тоже даже вопросов не возникло. Что же изменилось за несколько недель?

По официальной версии, последней каплей для того, чтобы у губернатора закончилось терпение и он публично высказал недовольство работой службы «скорой помощи», стала смерть иностранца, гражданина Ирака. Вместе с друзьями иностранец снял в аренду футбольную площадку погонять мяч, но его сердце не выдержало. А прибывшие медики не смогли его реанимировать. По версии главы ХОГА, которую, по всей видимости, донесли ему советники-волонтеры, так произошло из-за плохого оснащения машины скорой помощи, а именно — отсутствия дефибриллятора. Уверения Забашты в том, что дефибрилляторы в машине были, но не применялись опытным персоналом, потому что это исключал протокол лечения, не были услышаны общественностью.

Гораздо громче оказались голоса советников, волонтеров, бывших сотрудников «скорой помощи», которые заявили, что в отношении тех, кто выступил против директора, начались репрессии. Чтобы рассказать об этом, собрали пресс-конференцию. Юлия Четверякова, участница «антидиректорского» митинга и теперь уже бывшая работница «Центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф», рассказала:

«Меня уволили по подставной причине. Я была уволена по статье, как бы за прогул, которого фактически не было. Был перенос смены, утвержденный с администрацией, а в итоге администрация от переноса смены отказалась и вызвала меня на комиссию со словами, что «не стоит подписываться под бумагами, которые меня не касаются»».

Рассказали сотрудники и о других репрессиях, публичных порицаниях на комиссии по этике, которая не имеет никакого статуса, неудобных графиках дежурств, которые составляются якобы специально и т.п. Активисты уже заявили, о том, что уволенных сотрудников они будут защищать в суде, что, безусловно, добавит им публичной популярности. Но тут есть одно «но»… И это даже не объяснения руководства Центра, что репрессий нет и все происходит в рамках закона, а тот факт, что подобные конфликты есть практически внутри каждого коллектива.

Вот и внутри коллектива службы «скорой помощи» они, в прямом смысле слова, бурлят еще с 2003 года, задолго до создания Центра в 2013 году и задолго до того, как этот центр возглавил Забашта. Принципы назначения дежурств, деление ставок и надбавок, право заезжать и не заезжать на подстанции — все это вызывало недовольство части сотрудников, которые создали независимый профсоюз. Его члены до сих пор, уже в Европейском суде, судятся с руководством службы из-за увольнений, и ответа, кто прав, а кто виноват, нет.

Вопрос оснащения бригад еще более спорный, когда речь идет о персональной ответственности. Во-первых, потому что это напрямую зависит от финансирования из бюджета — скорая сама не зарабатывает. Во-вторых, о не 100-процентном финансировании и списанных лекарствах, опять же, публично говорят минимум 15 лет, и вряд ли будь на складах в достаточном количестве лекарства и современное оборудование, кто-то бы заставлял скорые ездить «пустыми». А после того, как поднялась волна и лекарства пошли в службу, сами уволенные признают — тема списанных лекарств закрылась.

Безусловно, о персональной ответственности Забашты можно было бы говорить, если бы его лично поймали на откатах. Активисты говорят о переплатах на топливе и завышенных ценах на ремонте автомобилей, а сами водители о том, что ремонт частично проводится за их счет. При этом, насколько объективна информация, сложно судить, сейчас есть только слова и предположения. Водители, которые работают недавно, слова уволенных про ремонт за свои не подтверждают.

Часть машин в период эпидемии коронавируса ремонтировалась за счет производителя — жест доброй воли от автогигантов. Что касается предположения активистов о том, что скорые слишком быстро требуют ремонта, то уровень их износа может определить только специалист. Те, кто ремонтировал свои машины на специализированных СТО — а коммунальное предприятие не может обратиться к Васе из соседних гаражей — знает, что ремонт в 30-40 тысяч гривен, если идет о большом количестве работ, вполне адекватная цена.

Более, того, сами антикоррупционеры признавали, что в рамках тендерных торгов, цена на ремонт не увеличивалась, а снизилась — с 5,8 до 2,5 млн гривен. Значительная экономия, учитывая, что в парке Центра 212 автомобилей.

Предполагать, что Забашта имел намерения «распилить» эти деньги, но не получилось из-за прозрачности процедуры и реальных торгов — это как судить цыгана за намерение украсть коня, только потому, что он цыган. В то время как гораздо более доказанные сомнительные закупки в медицинской сфере Харькова вызывают меньше вопросов общественности.

Скорее, легче предположить, что бюджетные денежные потоки коммунального предприятия «Центр экстренной медицинской помощи и медицины катастроф» – а ежегодно только через тендерные закупки проходят сотни тысяч гривен (больше ста миллионов гривен за 2019 год) — определенные бизнес-структуры хотят контролировать через своего человека, потому что через Забашту не получается. Впрочем, ситуация со скорыми лишь пазл в общей картине «дележа» и притязаний на контроль над отдельными секторами или даже всей сферой здравоохранения области.

В Харькове практически в каждом КП на должностных лиц открыты уголовные производства за хищения, схемы завышения цен на бензин разными предприятиями, в том числе, харьковскими, давно известны, а претензии звучат исключительно к КП «Центр экстренной медицинской помощи и медицины катастроф».

Все это свидетельствует об искусственной причине конфликта вокруг «Центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф», исходные данные которой — личные обиды и политика. Не секрет, что у одного из крупных меценатов и волонтеров произошел конфликт с Забаштой и его подчиненными из-за распределения помощи. Забашта отказался увольнять сотрудницу, которая якобы нахамила волонтерам. В свою очередь, более «бедные активисты», которые давно увлекаются политикой, но из-за участия в сомнительных проектах никак не могут выйти на национальную орбиту, готовы раскрутить этот скандал ради пиара.